Руслан Проводников отмечает день рождения, а мы вспоминаем интервью, в котором Сибирский Рокки рассказал о себе без купюр.

  Бывший чемпион мира по версии WBO в первом полусреднем весе 30-летний Руслан Проводников  (24-3-0, 17 КО) отмечает 31-й день рождения, а мы решили реанимировать его недавнее откровенное интервью, которое Руслан дал нашему изданию на следующий день послед победного (ТКО 5) с мексиканцем Хосе Луисом Кастильо (66-13-1, 57 КО).

— В этот раз мы обошлись малой кровью, — начинает беседу Проводников. — После этих боёв было очень тяжело восстанавливаться, сечки были как вторая голова. Видели бы вы, что было после боя с Брэдли. 1200 ударов он выкинул за 12 раундов. В среднем 100 ударов за раунд. Голова у меня просто заплыла после боя. Бой с Кастильо был таким подарком для зрителей и моим возвращением после поражения от Алгиери. 2013 год был для меня очень тяжёлым физически и морально. При подготовке к защите титула я почувствовал себя морально очень уставшим. Приходилось заставлять себя. В этот же раз я с огромным желанием прошёл подготовку. Я загорелся желанием и пахал все два месяца. Приятно, что проделана такая работа и всё закончилось хорошо. Шоу получилось прекрасным. Многие отмечали мои слова после боя. Слава богу, что была поставлена приятная точка в этой работе. Я и моя команда полностью всем довольны. Теперь я хочу снова стать чемпионом мира, и меня ждут Майдана, Матиссе или кто-то ещё. Это те бои, которые мне интересны. Самая главная цель для меня — вернуть титул. Всё, что ни делается, к лучшему. Не проиграл бы я тогда июньский бой, сделал бы большую глупость. Всё произошло так, как и должно было быть.

— Перед поединком вы говорили, что, возможно, Кастильо не тот соперник, против которого вы должны боксировать.
— Это не тот оппонент, к которому я иду. Я хочу топовых боёв и лучших соперников, которые сейчас в элите, а Кастильо — уже всё. Это был подарок моим фанатам в России, которые не имеют возможности прилететь в Америку. Меня удивил ажиотаж, который был вокруг боя. Порадовался, когда увидел, что арена забита битком. Неважно, есть ли у тебя титул или нет его, важно, что тебя любят таким, какой ты есть. Что касается соперника, то я хочу драться с лучшими боксёрами. Имя на таких боях, как с Кастильо, не сделаешь. Сейчас всё идёт так, как надо, и мы никуда не торопимся. Для болельщиков тоже надо делать яркие шоу. В Америке, когда я выхожу на 8-тысячную арену, все скандируют моё имя. Мне даже не дают присесть, чтобы посмотреть бой, а я не люблю отказывать и делать вид, что ничего не слышу. Я подходил, расписывался, а после боя фанаты меня облепили, и выходил я уже под охраной.

— В какой момент вы осознали свою популярность?
— Проснувшись после боя с Брэдли. Тогда началась моя узнаваемость. Я увидел на бое в Лас-Вегасе Мэнни Пакьяо, после взвешивания огромную толпу фанатов в холле казино. Было две-три тысячи человек, которые были готовы меня разорвать. Мой менеджер Вадим Корнилов стоял в стороне и не мог ничего сделать. Пока охрана не взяла меня в кольцо, было не вырваться. После этого я уже стал ходить задними ходами и миновать большие скопища фанатов.

Когда я попал в бокс, всё остальное перестало существовать

— Можете представить, как себя чувствует Мэнни Пакьяо?
— Я не видел, чтобы так любили одного человека.

— За что его любят?
— За искренние человеческие качества. Он 24 часа в сутки готов терпеть внимание. В этот раз мы даже не поехали в его тренировочный лагерь на Филиппинах, потому что я знаю, что это такое. Мы решили остаться в Лос-Анджелесе и спокойно готовиться без прицела камер. При таком внимании удивительно, как он тренируется. Я наблюдал: за время тренировочного лагеря, когда мы спарринговали, он ни разу никому не отказал. Он всегда скромен, улыбчив и с удовольствием фотографируется. За это его и любят, неважно, выиграл он или проиграл. Мы тренировались и с другими звёздами, но за тем же Котто столько не бегают, а Мэнни народ ждёт уже за два часа до тренировки каждый день.

— В родном Берёзово вы ощущаете себя в роли Мэнни Пакьяо?
— Меня там все знают. Там я не звезда, потому что просто местный парень. Я хожу в те же магазины, со всеми здороваюсь. Люди уже привыкли. Кто-то подойдёт и попросит 100 рублей на фунфырик. Проблем у меня там нет, я чувствую себя обыденно.

— В Москве всё иначе?
— Я особо никуда, кроме зала и гостиницы, не хожу. Люди узнают по дороге.— В бокс вас привёл папа, потому что в детстве вы были драчливым, и эту энергию нужно было направить в нужное русло. Другой вашей проблемой была токсикомания. Как она оказалась в вашей жизни?
— Это всё было до бокса до 10 лет. Жизнь заставила меня быстро повзрослеть.

— Травку курили?
— Нет. Где я в 10 лет её найду? Токсикоманили бензином, курили обычные сигареты, пили водку. Всё это я рано попробовал. В 90-е годы были проблемы с алкоголем, но мы пили бражку из трёхлитровой банки. Организм молодой, облюёшься потом с неё. Хулиганили сильно, но я не люблю в последнее время говорить о своём трудном детстве. К счастью, я смотрю на это философски, потому что иначе не сидел бы здесь и не был тем, кто я есть.

— Бернард Хопкинс в молодости сидел в тюрьме.
— Меня тоже это ждало и ни к чему хорошему не привело бы. Сейчас я получаю второе образование, могу порешать вопросы с губернатором.

— Была ли у вас в детстве драка, когда было страшно за свою жизнь или за жизнь другого человека?
— Такое на севере случалось в наше время. Я видел много чего, как ногами топчут голову, забивают камнями. Таких много случаев было. Порой просто было страшно, что человек умрёт. Всё это было на моей памяти — и стрелки, и драки. Меня самого уберёг от этого ангел-хранитель, поэтому я спокойно к таким вещам отношусь.

— Переход к новой жизни не может быть одномоментным. Как это произошло у вас?
— Для меня всё прошло именно быстро. Когда я попал в бокс, всё остальное перестало существовать.

— Что почувствовали на первой тренировке?
— Я только надел перчатки и начал боксировать, первой мыслью было, что я могу делать что мне нравится, и мне ничего за это не будет, а меня даже там ждут. Я чувствовал себя нужным. В школе я особых звёзд с неба не хватал и примерным учеником не был. Ходил через раз, а в первом классе остался на второй год. Лазили по чердакам, токсикоманили. Все мы не без греха. Я не обвиняю родителей, хорошо, что всё это только закалило меня.

— На начальном этапе были поражения, которые могли бы отвадить от бокса?
— Всякое было. Понятно, что в малом возрасте не понимаешь всей этой кухни, а там есть и коррупция, и несправедливое судейство. Тренер же не объяснит 10-летнему ребёнку, что это система такая. Что он выиграл, а руку подняли другому. С возрастом понимаешь все эти вещи. Хочешь выиграть, надо выигрывать нокаутом.

— Вы сразу влились? Техника постановки удара вам давалась легко?
— Да. Я же на улице дрался каждый день. Свои первые бои выиграл. Мой первый тренер был далёким от настоящего бокса, но я выигрывал на своих физических данных. Любил драться и не боялся ударов. Для меня подраться было как чаю попить. Страха не было абсолютно. Надел перчатки и погнал. Физически я был одарённым, не жил в тепличных условиях и всё прошёл. В боксе надели перчатки и поставили против сверстника, так я его так отмутузил. Никакой школы у меня не было. Понятно, что уже потом, когда я работал с тренером Евгением Алексеевичем Вокуевым, он мне привил настоящую любовь к боксу и начал меня тренировать как боксёра. Когда я становился старше, физические данные стали уходить на второй план, а на первый вышла техника. Там уже это не прокатывало. Это в младшем возрасте тебе показали, как бить, и ты выезжал на физических данных.

— Кто был вашим кумиром в детстве?
— Костя Цзю, Майк Тайсон. Они вдохновляли меня. Я читал его биографию, смотрел ролики про него.

— Что вас притягивало в личности Тайсона?
— Мне не верилось, что он такой человек с тяжёлым детством, ставший идолом для многих. Это целая эпоха. Я много изучал его биографию, в 15 лет думал, что я тоже так могу. Единственный человек, кого бы я хотел увидеть, пожать руку и сказать спасибо, это Майк Тайсон. В прошлом году он вручал специальные премии по итогам года, и у меня появилась такая возможность. У меня не было особых кумиров, но с Майком у нас схожие судьбы, и я хотел доказать, что тоже так могу.

— По стилю ярость Майка Тайсона вам ближе, чем хитрость и пластика, скажем, Флойда Мейвезера? На что обращали внимание в детстве?
— Мне много боксёров нравились. Тот же Рой Джонс, но ты не можешь быть тем или иным, а должен оставаться только самим собой.

— Как вам дался переход от любителей в профи?
— Легко. Это моя стихия, и я попал туда, где и должен быть. Трудностей для меня не было никаких. Профессиональный бокс — это моё, а в любителях мне не хватало времени. Они натыкают и убегут.

— С чемпионом мира Александром Малетиным доводилось работать?
— Я пять лет выступал за Нижневартовский район и спарринговал с ним и получал люлей. Нас, 18-летних пацанов, ставили в пары с Сашей, после чего так огребёшь, что голова гудит, нос течёт… Но я понимал, что надо пройти это, чтобы чего-то добиться. Один раз перетерпишь, потом легче.

Руслан Проводников

— Когда у вас появились первые серьёзные деньги?
— Наверное, после боя с Брэдли. Это всё равно небольшой гонорар, но тогда для меня он стал рекордным. Раньше я получал по 15 тысяч долларов за 10-раундовый бой на ESPN и с них отдавал ещё 70 процентов. В итоге на руках у меня оставалось 100 тысяч рублей. Отдал долги, заплатил за ипотеку и всё. Сводил концы с концами. Но мир не без добрых людей. В 2010 году мне начал помогать Сергей Владимирович Трофимов. Я теперь являюсь лицом клуба «Ратиборец». Он стал давать деньги на подготовку в Америке, и мы почувствовали себя олигархами. Раньше могли наскрести полторы тысячи, которые уходили на съём жилья. Экономили на всём, перебивались, как могли. О том, чтобы нанять массажиста, не было и речи. Пришлось всё пройти.

— Когда вы боксировали в Берёзово и Екатеринбурге в конце 2000-х, какие у вас были гонорары?
— Сто баксов за раунд.

— А если побеждаете досрочно?
— Неважно. Гонорар известен до боя вне зависимости от результата. В России с них ещё отдаёшь 30-40 процентов тренеру и менеджеру. В итоге на руки попадали 10 тысяч рублей с боя. За избушку с печкой платишь 4,5 тысячи. Не хватало даже ребёнку на памперсы, а жена зимой ходила в осенней куртке. Это сейчас думают, что у меня трёхэтажный особняк и дорогая машина. Если тебя показывают по телевизору, это ещё не значит, что ты миллионер.

— Власти автономного округа вам помогали на заре карьеры?
— Нет. Меня никто не знал. Только сейчас люди стали говорить обо мне. Помню, пришёл как-то к бывшему главе Берёзовского района, когда уже перешёл в профессионалы. Хотел жить у себя дома и выступать за свой район. Он ничего мне дать не мог. Позже, когда я стал жить с девушкой в Берёзово, я устроился в спортзал на зарплату спортсмена-инструктора 10 тысяч рублей. Потом я получил второе образование, северную надбавку, и за шесть лет моя зарплата выросла до 15 тысяч. Жена первое время не работала, потому что в маленьком посёлке тяжело устроиться без опыта работы. Мне приходилось браться за любую работу, лишь бы заработать хоть какие-то копейки. Я понимал, что для меня это единственный шанс и хоть какая-то перспектива стрельнуть. В итоге мне это воздалось. Тяжело было верить в это, как в выигрыш в лотерее. Вроде и руки хочется опустить, было обидно до слёз, но потом остынешь и снова начинаешь терпеть и пахать.

— Расскажите о своём сыне.
— Ему шесть лет. В этом году отдали его в две секции. Три раза в неделю он занимается плаванием и три раза акробатикой.

— К боксу готовится?
— Да, но сейчас его рано туда отдавать. Пусть сначала физически и психологически окрепнет. Пойдёт в школу, отдам его своему тренеру, пусть поставит «физуху» и удар. Ему нравится заниматься спортом, тренера слушается. Я стараюсь быть к нему справедливым, и если даже в садике воспитатели жалуются, для начала пробую разобраться сам. Прививаю ему нормальные пацанские понятия. Сам первый никого не трогай, но если тебя трогают, обязательно давай сдачи. Не нравится, когда другие родители жалуются на детские драки. Пусть дерутся ради бога. Это нормально. Я стараюсь не баловать сына, хотя могу ему дарить подарки.

Ем сырую печень оленя, рыбы у нас всякой полно. Повезло, что вырос на экологически чистых продуктах. Поэтому я и такой здоровый, что ел только то, что поймано

— Уже показывали ему, как правильно бить хук и апперкот?
— Да, мы с ним отрабатывали уклончики, двоечки. Удар у него есть в крови. Он в спортзале был ещё в коляске, когда не с кем было оставить — я брал сына с собой. Тренируюсь, а он в коляске спит.

— Бои ваши смотрит?
— Конечно. Для него пока бокс — это папа.

— Как он реагирует на результаты ваших боёв?
— Он меня ждёт, скучает, спрашивает, больно ли побили.

— Что запрещаете кушать сыну?
— Никаких «сникерсов», кока-колы и полуфабрикатов. У нас полно ягод, и жена готовит замечательные морсы. Готовим всё на пару.

— Без сладкого не тяжело?
— Он знает, что много конфет нельзя и боится брать их у бабушки и дедушки. Они его подкармливают, но я стараюсь, чтобы питание было здоровым. В его возрасте вся химия сильно сажает печень.

— С кем бы лично хотелось сейчас встретиться в ринге и почему?
— Сейчас самый хороший вариант — бой за вакантный титул WBO, где я на второй позиции в рейтинге после Матиссе. Понятно, что мы с ним должны разыграть этот титул. Такой бой двух рубак вызовет большой резонанс. Это то, что меня заводит.

— Когда будете к нему готовы?
— Не раньше марта. Надо и отдохнуть, а потом выедем в Америку за два месяца.

— Оцените других боксёров вашего дивизиона. Дэнни Гарсия?
— Он более хитрый, чем Матиссе, но тоже с ударом. Более техничный, хорошо на ножках двигается.

— Лэмонт Питерсон?
— Скользкий тип. Технарь, хорошо двигается на ногах.

— Джесси Варгас?
— С ним тоже можно в будущем встретиться за объединение титулов. Я не вижу в нём чего-то сверхсерьёзного.

— Брэндон Риос?
— Бой с ним взяло бы любое телевидение. Это моя стихия.

— С кем вам было бы удобнее встретиться — с Пакьяо или Мэйвезером?
— С Пакьяо.

— Почему?
— Менее скользкий. В Мейвезера очень тяжело попасть, и Брэдли сказал, что он круче.

— Как вы в того же Брэдли попадали невероятными ударами в ринге?
— На автомате, на рефлексах. Все ребята за океаном вполне смертные. Нужно просто верить в себя. Для меня никогда не было там никаких авторитетов. Я знал, что не хуже и должен просто сделать свою работу. Я верил в свой шанс и шёл к нему. Я не отказывался ни отчего, что могло повлиять на моё будущее. В итоге это стремление к цели мне и помогло засветиться. Лёжа на диване, ничего не дождёшься. Если бы я сам не искал свой шанс, он бы мне не выпал.

— На рефери Пэта Рассела вы не держите обиды?
— Нет. Я понимаю, что это человеческий фактор, а он не ожидал всего этого. Думаю, первый нокдаун был неожиданным для него. Он же не думал, что Тимоти Брэдли сейчас встанет и покатится. По-хорошему, он должен был останавливать бой.

— В последних боях у вас было много рассечений. Не думали сделать пластику, чтобы уменьшить эти риски в будущем?
— Нет. Это же нормально для бокса. У меня дуги такие надбровные. Лучше просто меньше пропускать.

— На удивление, при серьёзных сечках у вас никогда не хлещет кровь из раны — в чём секрет быстрого свёртывания крови?
— Не знаю. Мне повезло, что кровь быстро сворачивается и заливает глаза только с трёх сечек. Это может случиться в любой момент, и к этому нужно быть готовым психологически. Соперник тоже это видит и старается бить туда.

— Сырую рыбу и оленину едите?
— Конечно, я вообще мясо люблю. Ем сырую печень оленя, рыбы у нас всякой полно. Повезло, что вырос на экологически чистых продуктах. Поэтому я и такой здоровый, что ел только то, что поймано. Поэтому и дома у меня строго: никаких полуфабрикатов и мультиварок. Цельное мясо и всё. Можно с ним рис и картошку.

Руслан Проводников — Хосе Луис Кастильо

— В последнее время вы ощущаете антироссийскую политику в Америке?
— Нет. Когда только приехали туда, к нам было предвзятое отношение. Есть там расисты, но сейчас меня окружают только люди, которые хорошо относятся. Я тренируюсь в зале Фредди Роуча, где меня все уважают, даже те, кто раньше косо глядел. Уважение надо тоже завоевать. Я ко всем отношусь хорошо, делаю своё дело, а кто, что думает обо мне, по барабану.

— Как вас зовут в зале?
— Чемп или Руслан. Раньше иногда звали русским.

— А в детстве какое было прозвище?
— Меня обзывали Чукчей, Хантом, Манси. Постарше стали звать Проводом. А сейчас иногда и Михалычем зовут. Уже становлюсь солидней.

— Из друзей детства кто-то добился успеха?
— Земляк Евгений Градович. Другие ребята, с кем боксировали, стали тренерами.

— Вы ощущаете себя одним из самых знаменитых и успешных манси?
— Ощущаю. Меня так мой народ и позиционирует. Гордятся мной. Мне приятно, что благодаря моим успехам улучшается имидж моего народа. Молодёжь перестала стесняться своей национальности, и я стараюсь везде подчёркивать принадлежность к ней. Я вспоминаю своё детство, когда проклинал, что я манси.

— Сейчас с расизмом меньше сталкиваетесь?
— В школе на уроках это ещё есть. Дети оленеводов со стойбища ещё немножко зажаты, держатся сами по себе и живут при школе. Но такого, как в прошлом, уже нет.

— Когда вы стали гордиться своей национальностью?
— Когда стал показывать результаты в профессионалах, ездить в Америку и выходить на телевидение. Я просил своих менеджеров писать, что я из Берёзово. Мне так хотелось, чтобы земляки мной гордились и слышали это родное слово. Многие на это обращали внимание. После боя с Альварадо в Москве позвонил хозяин «Крокус-Сити» Араз Агаларов и сказал, что теперь он мой фанат, потому что плакал, когда слышал мои слова после боя. После моего приезда в Россию он подарил мне часы (показывает на левую руку).

— Не было мыслей уже открыть свою школу или свой зал?
— Уже есть. Наталья Владимировна Комарова, губернатор Югры, подарила быстро возводимый комплекс моему посёлку за победу. Старый спорткомплекс, где я вырос, будут сносить и поставят новый, названный моим именем. Это лучше, чем памятник, потому что заработал это своим трудом и для своих земляков. Я всё делаю на благо своего народа, потому что просто зарабатывать деньги для себя это мелко.

— Сейчас стартовал биатлонный сезон. Как относитесь к этому ключевому виду спорта в Ханты-Мансийске?
— Я вообще к любому спорту очень хорошо отношусь. Биатлон мне нравится, слежу за Кубком и чемпионатом мира.

— С кем-то из местных биатлонистов знакомы? Например, со Светланой Слепцовой?
— Нет, с ней не знаком, а с министрами спорта Виктором Майгуровым и его преемником Евгением Редькиным хорошо общаемся. Они приезжают на мои бои. Мне биатлон нравится тем, что есть интрига. Никогда не знаешь, как сложится стрельба, и это захватывает. Вид спорта тяжёлый, как я говорю, «конячий».

— Как у вас с английским?
— Плохо. Некогда с ним заниматься системно. Дома у меня есть репетитор, который работает со мной бесплатно, но язык надо поддерживать постоянно, а мне лень. Во время кросса больше предпочитаю слушать музыку, чем уроки английского. На подготовке не хочется забивать голову, потому что и так узнаёшь. Сейчас важна практика, а базу я постепенно набираю. А вообще скажу, как Есенин: «Хотите со мной разговаривать, учите русский!»

— Что у вас любимое из стихов Есенина?
— Последнее время я цитировал его стихи о нашем обществе.

«Как тогда, я отважный и гордый,

Только новью мой брызжет шаг…

Если раньше мне били в морду,

То теперь вся в крови душа.

И уже говорю я не маме,

А в чужой и хохочущий сброд:

"Ничего! я споткнулся о камень,

Это к завтрему всё заживёт!"

— Ещё мне нравятся Высоцкий, Тальков. У последнего мне нравится песня:

«Мы живём, как на вулкане,

И всю жизнь играем в тир:

В этом тире каждый стал из нас мишенью.

И так часто называем грешным этот мир,

А своих не замечаем прегрешений».

Когда стал показывать результаты в профессионалах, ездить в Америку и выходить на телевидение, я просил своих менеджеров писать, что я из Берёзово. Мне так хотелось, чтобы земляки мной гордились и слышали это родное слово.

— В этом году вам исполнилось 30 лет. И как поётся в песне культовой группы «Сектор газа»: в этот день и водка не во вред… По какому поводу можете поднять рюмку?
— Я не пью вообще и уже 10 лет не отмечаю свои дни рождения. Лучше провести его с пользой, чем тупо нажраться. Не пью я принципиально, и лучше эти деньги отдам, кому они нужны. Раньше я отдыхал и выпивал, но с возрастом пришёл к тому, что для меня важнее моя мечта, чем этот сомнительный отдых. Я отказался от всего, что мне может помешать, чтобы знать, что сделал всё на пути к своей цели. Я много общался с детьми, так как для многих являюсь примером, и не могу вести себя так, чтобы я днём им говорил о здоровом образе жизни, а вечером меня видели с рюмкой. Раз я веду такую линию, то должен ей соответствовать. Такие мелочи и приводят к своей цели. Я себя замечательно чувствую и постоянно нахожусь в движении. Бывает после боя накидаешься, и три-четыре дня не можешь в себя прийти. Ты столько пропускаешь, ради одного вечера. Лучше читать стихи, общаться с людьми.

— 30 — это какой-то рубеж или нет никакой разницы?
— Раньше я боялся этой даты. Но сейчас я оглядываюсь назад и горжусь, что эти 30 лет прожил не зря и сделал за эти годы много. Для своего посёлка я заработал спортивный комплекс. Также мне присвоили звание почётного гражданина Берёзово. Многие получают это звание только к 60 годам. Я на нём не настаивал, но знаю, что это звание получил не за успехи в спорте, а за общественную деятельность. Разве я обеднею, купив караоке за 15 тысяч для дома престарелых? Многие эти деньги могут за вечер пропить, а мне это западло. Лучше их детям отдать. Вот сгорел у нас в посёлке двухэтажный дом, я помог людям с продуктами. Стараюсь быть неравнодушным, пока есть возможность.

— Откуда у вас такое великодушие?
— В моей жизни тоже встречались хорошие люди, и поэтому я стараюсь в благодарность им что-то дать другим людям. Многие же привыкли в жизни только брать и ничего не давать взамен. Не обязательно делать что-то глобальное, а по возможности. Я благодарен всем, кто меня поддержал хоть как-то, и стараюсь быть к людям лояльным. У нас же такой мир, что сегодня тебе помогли, а завтра предложили кусок побольше, и ты забыл этого человека. Поэтому я и живу в Берёзово, чтобы не забывать, кто я и откуда.

Константин Устьянцев

20 января 2015 года, вторник. 18:45
«Чемпионат»