Украинец Василий Ломаченко (до 61,2 кг) в Нью-Йорке на знаменитой арене Мэдисон Сквер Гардена одержал победу по очкам над Ричардом Комми из Ганы.

   Перед таким боем принято расшаркиваться. Больше принято это делать лишь тогда, когда, условно говоря, «наш» проиграл. Только тогда уже положено заходиться в экстазе, какие у нас прекрасные «ганские друзья», а когда их ставленник все-таки проиграл, и сделал это в одну калитку, тогда и нам приличествует соблюдать известную скромность.

   Да, наш ганский друг проиграл. Да, раундов десять из двенадцати, а если уж совсем разобраться, то все двенадцать из двенадцати, хорошо, что не тринадцать. Да, у него не было за весь бой ни единого шанса на победу. Да, проиграл, проиграл, проиграл. Но какие же мы все-таки замечательные друзья! Просто обалдеть можно!

   На деле Василий Ломаченко, конечно, молодец. Молодец в том плане, как подошел к бою. Без страхов, без сомнений, оставив все травмы позади. Молодец, потому что не жал на педаль с избыточной силой. Не нокаутировал своего соперника ни в седьмом, ни в двенадцатом раунде, ни тогда, когда еще была возможность это сделать. Молодец, потому, как закончил этот бой. По-дружески, без чванства, отдав должное мужеству Ричарда Комми. Молодец потому, наконец, что молодец.

   Первый раунд получился, как почти всегда, немного не такой. Арбитры, кажется, даже нашли, как его отдать Комми. Я не знаю, в чем тут дело. Может быть, девушка какая-то сногсшибательная прошла, и они, все с разных сторон ринга, смотрели ей вслед. Не знаю. Может быть, еще что-то отвлекло. Арбитры бывают странными людьми. Угадать, что они думают, временами сложно. Отдали же они когда-то первый раунд Тайсону в его встрече с Ленноксом Льюисом. Вот и тут что-то подобное произошло.

   На самом деле, первый раунд в этом плане был такой же, как все, только чуть менее отточенный. Ломаченко в нем был абсолютным хозяином положения. Он сбивал своего противника с прицела тем, как уходил во все стороны сразу. Путал его. В общем, был хозяином положения. И, конечно, бил, пользуясь своей правосторонней стойкой, как у левши. Между прочим, я сомневаюсь, что Ломаченко левша. Может быть, но внешне этого не видно.

   Со второго раунда, разведав ситуацию в первом, за что судьи почему-то сняли с него очко, Ломаченко почувствовал себя совсем вольготно. За ногами его смотреть было такое же удовольствие, как за руками. Он великолепно и как-то незаметно от противника с ударом справа огибал его переднюю ногу и оказывался как-то у него практически за спиной. А то вдруг неожиданно останавливал свое передвижение и атаковал слева. Смотреть на это было настоящим заглядением.  Кстати, на последней секунде второго раунда именно так он атаковал Комми слева, от чего он аж «заколдобился», как старик Ромуальдыч из «Золотого теленка», понюхав свою портянку. По непонятной причине Ломаченко остановил свою атаку, но потом все разъяснилось: раунд закончился. Даже рефери этого, по-моему, не понял.

   После этого волнение за судьбу матча меня оставили. Ломаченко приходилось чуть сложнее, чем в других его боях, все-таки Комми здоровый парень с размахом рук, как крыльев у беркута. Но действовал он ими крайне ограниченно. Что же касается Василия, то он практически в каждом раунде, в третьем, кажется, в пятом, в шестом ставил своего противника в тупик… после чего почему-то отпускал его. Не знаю, может быть, так казалось, и Комми действительно был очень задиристый парень, и он не хотел лишний раз давить, но было такое чувство, что Василий делает это нарочно.

   Так продолжалось до седьмого раунда. Мне ужасно нравится смотреть за Ломаченко, и я просто кайфовал. Но пора все-таки и кончать. Здесь мне показалось, что настал именно этот момент. В этом раунде Ломаченко, потерзав противника джебами, которых тот просто не видел, вдруг ударил слева, и у Комми подломились ноги. Добить его до нокдауна оставалось делом техники. Ломаченко прижал Комми к канатам, последовала серия ударов, последним из которых был левый боковой, и африканец обессилено опустился на пол.

   Честно говоря, я думал, что это все. До конца раунда было минуты полторы, а то и больше, сил у Комми не было никаких. Он встал и продолжил, но, казалось, лишь ждал предлога, чтобы упасть. Ломаченко пару раз останавливался прямо во время своей атаки, обращался к кому-то за пределами ринга, показывая на заплетающиеся и подгибающиеся у Комми ноги, но за рингом молчали, и он нехотя продолжал свое дело.

   Раунд Комми все-таки закончил. Я навсегда останусь в убеждении, что в этом он был обязан не своей сверхъестественной воле (она действительно была запредельной), а Ломаченко. Да, ему. Почему-то он не спешил заканчивать дело ни в седьмом раунде, ни в восьмом, ни в девятом… Комми выходил на следующий раунд как на последний, а Ломаченко его раз за разом отпускал. И дело не в том, что он не хотел травмироваться. Он не хотел бить. Вот так просто.

   Так постепенно дошли до двенадцатого раунда. Комми тут в последний раз обрел надежду, но тут же ее потерял. Бой был проигран еще до того, как прозвенел последний гонг. Задолго до него. Последние секунды боксеры стояли и перемигивались. Ну, вот, слава Богу, и гонг. Редко, когда мне доводилось видеть подобное преимущество, как у Ломаченко, которым бы так мало пользовались.

   Вот и все. Ждем результата. Один судья поставил 117-110 (!), ума не приложу, как у него это получилось, а двое других – 119-108. Все в пользу Ломаченко.

   После окончания боя Комми на секунду заплакал, по-моему, от ощущения собственного бессилия, но я буду последним, кто станет его осуждать. Почему-то сегодня Василий Ломаченко решил обойтись без триумфа. Его право.

Александр БЕЛЕНЬКИЙ