Волна протестов дошла до Ватикана, а Боб Дилан посвятил ему душераздирающую песню.

  Пик Дэйви Мура пришелся на расцвет бокса в США. В середине 1950-х бои были такой же культурной ценностью, как Голливуд и ритмичные треки Бадди Холли. Хемингуэй писал о боксе, молодой Стэнли Кубрик учился изящной постановке кадра, снимая боксеров для журнала Look. Реднеки-работяги и офисные сотрудники отдыхали после рабочего дня за просмотром кровавых драк. Им особенно нравилось, что главная звезда спорта – белый италоамериканец Рокки Марчиано.

  Взлет продолжался 10 лет. 21 марта 1963-го кубинец Ультимино Шугар Рамос бросил вызов Муру – действующему чемпиону в полулегком весе. В тот вечер «Доджер Стэдиум» в Лос-Анджелесе стал центром жизни всех американцев: три боксера из США против двух мексиканцев и беженца с Кубы. Кровавый спорт занял прайм-тайм национального телевидения, 26 тысяч фанатов из Латинской Америки заполонили трибуны, редакторы дожидались колонок для утренней полосы. Через 75 часов боксер, у ног которого лежал весь мир, умер.

  Рост никогда не мешал Дэйви Муру – несмотря на 160 сантиметров, он быстро убедил хулиганов-расистов в сонном Огайо, что может за себя постоять. Трудности с детства лишь мотивировали парня из Кентукки: габариты закрыли дорогу в американский футбол, но Дэйви сосредоточился на боксе, а в 14 накинул себе два года, чтобы попасть на любительские соревнования «Золотые перчатки».

  Его подъем казался легким, будто Маленький гигант всего добивался по щелчку: в 1952-м 19-летний боксер выиграл титул Ассоциации американских университетов, попал на Олимпиаду и женился на красавице-соседке. Мур не завоевал медалей в Хельсинки, но после возвращения карьера пошла в гору – он стал профессионалом. Из-за молниеносной техники и мощных ударов журналисты ломали головы над новыми эпитетами, а промоутеры сыпали выгодными предложениями.

  Несмотря на постоянные победы, из-за роста и цвета кожи Дэйви не принимали всерьез. Чтобы приблизиться к славе, деньгам и бою за титул Мур подписал контракт с IBC (Международным бойцовским клубом) и нанял опытного менеджера Вилли Кетчума. IBC управляли мафиозные структуры, а Кетчума за теневые методы прозвали Гробовщиком. Благодаря связям новой команды, Мур наконец совершил прорыв и провел несколько боев, прославивших его на всю страну. Люди Кетчума придумали, как эксплуатировать гражданство США на пользу Муру и отвлечь внимание от расы – его главными соперниками стали мексиканцы, которых ненавидели в Штатах.

  Фамилии соперников Дэйви говорят за себя – Вальдес, Салас, Дельгадо, Морено, Камачо, Гарсия, Корона. Схватки с латиноамериканцами закалили Маленького гиганта – скоро его уже прозвали Убийцей мексиканцев и Винтовкой из Спрингфилда (за молниеносные удары, напоминавшие выстрелы). В мае 1958-го перед боем в Мексике против Роберто Гарсия на Мура набросился с ножом фанат соперника – Дэйви не сломался и на следующий день победил единогласным решением судей. С трибун Мура и его команду закидали осколками бутылок, камнями и горящими журналами.

  «Мне не все равно, – признался Мур, на которого давили поединки во враждебной стране. – Я бы хотел, что болельщики меня подбодрили, покричали: «Вперед, Дэйви!» Но никого из них здесь нет». Несмотря на горечь, он оставлял место для иронии. После победы над Кидом Анахуаком в Тихуане мексиканцы пошли дальше и швырнули в Мура живую змею. Когда все обошлось, журналисты спросили, ядовитая ли была рептилия. «Как-то не было времени ее осмотреть», – бодро отреагировал боксер.

  В 1959-м Мур дважды прибил нигерийца Хогана Бэсси и наконец завоевал титул. В первом бою Дэйви вытерпел шквал ударов соперника, несмотря на воспаление гланд и лихорадку, а затем атаковал, пока потоки крови со лба не перекрыли обзор Бэсси и не прервали бой. Через пять месяцев 26-летний Мур снова доказал превосходство в реванше и добился главного достижения в карьере.

  За следующие четыре года Дэйви пять раз успешно защитил титул, но больше всего он гордился возможностью обеспечить родственников в мелком городке Спрингфилде, жену и детей. «Надо зарабатывать на хлеб, пока можешь, – с улыбкой сказал он в интервью Los Angeles Times. – Чувак, бокс – это бизнес. Я здесь, чтобы делать деньги».

  Политика влияла на остальные сферы жизни: в начале 1960-х годов конфликт между США и коммунистическими странами достиг пика. В условиях кризиса спорт – успешное оружие пропаганды, и менеджеры боксеров извлекали из этого выгоду. Промоутер Джон Хорн организовал переговоры о бое между Муром и кубинским беженцем Ультимино Рамосом. Победа над бойцом из страны-союзника СССР повысила бы рейтинг Дэйви и принесла бы еще больше денег.

  Соперник Мура подходил ему по харизме. Рамос был 11-м ребенком в семье и шутил, что его назвали Ультимино («последним»), потому что родители не планировали больше рожать – но так и не удержались. Для Рамоса бокс, которым занимался и его отец, стал делом жизни. Когда режим Кастро запретил поединки, перед Ультимино встал выбор: родная страна, задыхающаяся от коммунизма, или иммиграция, статус чужака и любимый бокс. Он выбрал последнее.

  Бой несколько раз переносили: сначала местом выбрали Спортивный Колизей Лос-Анджелеса, затем пошли слухи о Майами. Наконец организаторы приняли беспрецедентное решение и предложили формат, напоминающий современные ивенты: в один вечер Мур дрался с Рамосом, Эмиль Гриффит – с Луисом Родригесом, а Роберто Круз – с Раймундо Торресом.

  Мероприятие оказалось слишком большим для зала Olympic Auditorium в Лос-Анджелесе и его перенесли на соседний «Доджер Стэдиум» вместимостью больше 50 тысяч зрителей. За несколько дней перед боем караваны машин с мексиканскими фанатами устремились в Город ангелов и увеличили континентальный трафик в несколько раз.

  «Я выиграю. Не стану предсказывать, в каком раунде – мне все равно», – Мур воплощал спокойствие. Он попросил жену приехать в Лос-Анджелес – Джеральдин не смотрела его бои, потому что слишком переживала, но Дэйви настолько верил в победу, что хотел отпраздновать вместе с любимой. Об этом мгновенно узнали таблоиды. Ажиотаж в медиа вывел популярность бокса на новый уровень – спортом заинтересовались даже домохозяйки, которых мутило от крови.

  По закону драмы в решающий момент развязку отложили – бой снова перенесли на пару недель из-за мощного урагана, накрывшего город. Наконец, 21 марта Мур и Рамос скрестили перчатки. На этот раз вся страна переживала за коротышку, несмотря на цвет кожи, – на кону стояла национальная гордость. Но темп задал кубинец – он с первых секунд обработал соперника стремительными джебами, а в пятом раунде так сильно пробил Муру в челюсть, что тот чуть не захлебнулся кровью.

  Трудности, как обычно, не смутили Дэйви – он оправился, провел несколько классных контратак и ослепил Рамоса на один глаз, поставив огромный синяк. После девяти раундов преимущество кубинца сократилось до минимума, но в 10-м он принялся за дело с новой силой. Мур отправился в нокдаун и встал в последний момент – Рамос продолжил и следующим мощным ударом отправил чемпиона на канаты. Дэйви стукнулся головой, но снова поднялся. Рефери возобновил поединок, и измученный Мур чудом продержался до гонга.

  В перерыве Кетчум уговорил Мура не выходить на одиннадцатый раунд – американец был просто не в состоянии продолжать бой. Несмотря на гематомы и кровоподтеки, Дэйви не впал в истерику, а поздравил Рамоса с титулом и остался на интервью. «Это не мой вечер, – объяснил он. – Я могу драться намного лучше. Думаю, я смогу отправить его в нокаут. Просто не собрался».

  По пути в раздевалку он пообщался с несколькими журналистами: «Иногда вы не можете выдавить из себя ни строчки. То же самое сегодня случилось со мной». Все были довольны: латиноамериканцы праздновали победы своих фаворитов, североамериканцы обсуждали дату реванша, а организаторы считали деньги.

  Мур общался с командой в раздевалке, когда внезапно сорвался на нечленораздельный лепет и закричал от резкой боли. Поверженный чемпион потерял сознание. Кетчум с помощниками вызвали скорую и проводили Дэйви в больницу, где он впал в кому. «Я стояла рядом, но он этого не знал, – со слезами рассказала Джеральдин. – Врачи разложили вокруг него лед. Я никогда не забуду мужа, лежащего там». Через несколько дней Мур скончался, не приходя в сознание.

  Вскрытие показало, что боксер получил критическое повреждение мозга от удара о туго натянутый канат в десятом раунде. Внутреннее кровоизлияние не оставило ему шансов. Разразился скандал – шокированная общественность искала виноватых. Губернатор Эдмунд Браун назвал бокс «варварским спектаклем» и призвал полностью запретить бесчеловечный спорт.

  «Лучше терять читателей, чем жизни, – поддержал политика колумнист Джим Маррей, для которого бой стал золотой жилой. – Есть правильные вещи, но бокс к ним не относится». Протесты поддержали даже в Ватикане. «Это еще один преступный инцидент, допущенный во имя идола бокса», – написали в местном L’Osservatore Romano. Протесты против бокса не переросли в национальное движение, но омрачили восприятие спорта для всех, кто слышал имя Дэйви Мура. С тех пор эксплуатация ради прибыли, угрожающая этике и здоровью боксеров, стала главной проблемой спорта.

  Молодого музыканта Боба Дилана, записывавшего в то время альбом в Нью-Йорке, настолько потряс случай Мура, что он посвятил погибшему песню «Кто убил Дэйви Мура?» Дилана уже тогда называли голосом поколения, и его трек идеально отразил трагизм ситуации. Ужас заключался не только в смерти Мура, но и в реакции на произошедшее.

  Болельщики, медиа, организаторы и букмекеры наперебой оправдывались и объясняли, что они ни при чем. Судья Джордж Латка заверил, что Мур был в порядке, когда он разрешил продолжить бой, команда медиков задним числом сочинила справку о том, что Дэйви был полностью здоров. Директор фирмы по установке ринга тоже отстранился: канаты слишком сильно натянули без его ведома. Смерть Мура оказалась несчастным случаем без преступников.

  Джеральдин обнаружила, что промоутеры и менеджеры поделили большую часть призовых, полагавшихся Дэйви, и семья осталась без денег. Мурам пришлось продать дом и переехать в маленькую квартирку. Лишь благодаря поддержке родителей Дэйви и губернатора Спрингфилда вдова и дети великого чемпиона не оказались в полной нищете.

  Сильнее всего трагедия повлияла на Ультимино Рамоса, который не отстоял титул и не реализовал потенциал. В больнице, где умер Дэйви, новый чемпион со слезами просил прощения у его жены. «Почему ему нужно было умереть, – однажды кубинец не сдержался в интервью. – Это была моя ночь, моя победа. Я выиграл честно. А теперь некоторые говорят, что я убил его. Но я не убийца». Рамос умер в 2017-м, но до конца жизни вспоминал тот вечер в Лос-Анджелесе.

  В 2013-м в Спрингфилде прошли чествования самых известных горожан. Среди них оказался и Дэйви Мур – боксеру посвятили мемориал, на открытии которого Джеральдин и Рамос бок о бок почтили его память. Маленький гигант не пасовал перед трудностями, хотя в глубине души переживал из-за неприятия на родине. После смерти он все-таки стал национальным героем: бокс справился со скандалом, но гибель Дэйви до сих пор символизирует безответственность в спорте и напоминает, что никто не застрахован от трагического стечения обстоятельств.